Сообщает портал со ссылкой на СМИ.
Последние два года Forbеs ставил его первым номером в списке самых богатых депутатов и госслужащих России, оценивая годовой доход Пашова в сумму более 6 млрд рублей. Разбираемся, как Пашову удалось сколотить состояние и почему деньги и власть не уберегли его от тюрьмы.
Бизнес-история Дмитрия Пашова начинается в 90-х и тесно связана с судьбой другого скандально известного коммерсанта – «крабового короля» Олега Кана. Российский суд объявил Кана в международный розыск по обвинению в организации убийства и контрабанде крабов. Последнее время Пашов ходил на допросы по этому делу. Судя по всему, теперь из свидетеля он превратился в подозреваемого.
Жизнь удалась
В середине 90-х на Дальнем Востоке процветали браконьерство и контрабанда морепродуктов. Рыбная мафия ворочала миллионами долларов. В то время Кан и Пашов были далеко не самыми крупными дельцами. Их золотые годы настали в середине нулевых, когда федеральный центр изменил систему выдачи квот на вылов биоресурсов. До этого они продавались на аукционах, однако в Москве (как подозревается, не без материального участия заинтересованных лиц) решили впредь распределять квоты по «историческому принципу». Если рыбопромышленник освоил выделенный ему объём, то получал квоту на следующий плановый период.
Мало кто подозревал, что это изменение правил, которое пробивали для себя рыбопромышленники, неожиданно сделает баснословно прибыльным крабовый бизнес. Он требовал гораздо меньше вложений (судно-краболов в несколько раз дешевле рыболовного траулера) и давал более высокую маржу (краба выгружали в иностранных портах живым без всякой обработки). В это время Олег Кан нашёл прямые выходы на бездонный китайский рынок – и доллары полились рекой.
С середины нулевых до середины 10-х Кан и Пашов объединили разрозненные активы, выстроив легальный бизнес. В итоге Пашов стал бенефициаром половины крабовой империи – президентом ООО «Монерон». Вторая часть – «Курильский универсальный комплекс» (КУК) – отошла сыну компаньона, Александру Кану.
Крабовые бизнесмены стали серьёзной силой в регионе. В 2015 году они установили контакт с возглавившим Сахалин губернатором Олегом Кожемяко. Поговаривают, что не без их участия семья чиновника обзавелась на острове промысловым бизнесом. Отношения были взаимовыгодными: когда в 2016 году рабочие Сахалинского рыбзавода «Островной» пожаловались Владимиру Путину на задержки в зарплате, Александр Кан тут же вложил в захудалое предприятие около 2 млрд рублей, выплатив все его долги. Подмогой для Кожемяко стал и созданный «крабовыми королями» благотворительный фонд «Родные острова», позволявший сглаживать социальное напряжение. Заодно благотворительные акции позволяли пиарить Пашова: в 2017 году тот снова избрался в Сахалинскую областную думу, а также возглавил местную ассоциацию рыбопромышленников. Как говорится, жизнь удалась. Показательно, что при всех своих доходах Пашов указывал в декларации, что в собственности у него имеется всего лишь пятая доля в 124-метровой квартире и никакого автомобиля.
Новый передел
В 2012 году добычей биоресурсов на Дальнем Востоке занялась созданная на деньги Геннадия Тимченко Русская рыбопромышленная компания (РРК). Возглавил её зять миллиардера Глеб Франк. Чтобы получить право на вылов рыбы, судя по всему, именно РРК пролоббировала отмену исторического принципа распределения квот: с 2015 года часть квот на рыбу распределяются на инвестиционных аукционах. То есть разрешения на лов получают те компании, которые обещают больше денег вложить в строительство кораблей на российских верфях, а также вкладываться в переработку. Такая патриотически ориентированная реформа отрасли нашла поддержку на самом верху, однако рыбопромышленники ей не очень-то обрадовались. Ведь постройка судов стоит дорого, отчего ради выполнения условий аукциона им пришлось бы влезать в долги (до сих пор рыболовецкий флот пополнялся в основном за счёт старых иностранных судов).
Новости по теме: Ливинский Павел Анатольевич: Десятки квартир и украденные миллионы
Одновременно под шумок изменились и правила промысла краба, куда вернулись аукционы по продаже квот, как это было в 90-х. В итоге РРК ринулась на новый перспективный рынок. В 2017-м на первом пробном аукционе, где разыгрывалась небольшая доля промысловых участков, цена лотов в ходе торгов взлетела с 1,5 до 23 млрд рублей. Естественно, что приход «варягов» не понравился старожилам рынка. В преддверии очередного аукциона начались закулисные переговоры. Как утверждал Олег Кан, он много раз встречался с Глебом Франком. По словам беглого коммерсанта, зять миллиардера поначалу предлагал ему с компаньонами купить 20% РРК за 200 млн долларов. Затем уже речь пошла о покупке Франком КУК и «Монерон» за 150 млн долларов. Однако договориться не удалось. Тогда же на центральных телеканалах стали появляться обвинения в адрес Олега Кана. Он счёл это плохим знаком и скрылся за границей. И не напрасно: Следком вдруг затребовал в Москву с Сахалина старое дело по убийству предпринимателя Валерия Пхиденко, где главным подозреваемым стал Кан. Заодно прозвучали обвинения в контрабанде.
Тем временем подошло время очередного аукциона. Удивительным образом Росрыболовство решило вдруг разом переделить половину дальневосточных крабовых промыслов. Бегство «крабового короля» привело к тому, что «Монерон» и КУК в торгах не участвовали, отчего накал конкуренции оказался снижен: суммарная цена лотов поднялась не так уж сильно – со 125,5 до 142 млрд рублей. Львиную долю промысловых участков скупили структуры Глеба Франка. В целом объём вылова составит немногим более 10 тыс. тонн краба в год. Следующий масштабный крабовый аукцион, предположительно, пройдёт в 2024 году. Поднявшиеся на переделе квот в 2004 году «крабовые короли», по всей видимости, сдадут позиции новым игрокам.
Видимо, понимая, с кем они столкнулись, Пашов и Кан пытались спасти свой бизнес. В качестве противодействия Франку и его тестю краболовы-дальневосточники решили найти себе компаньона с мощным лоббистским и медийным ресурсом. Судя по всему, изначально планировалось сотрудничать с инвесткомпанией «А1». Но то ли «Альфа-Групп» сочла за благо не переходить дорогу Франку, то ли Кан и Пашов испугались задохнуться в крепких объятиях Михаила Фридмана. В результате 10% в компаниях «Монерон» и КУК удалось продать Елене Соглаевой – жене члена правления «А1» Игоря Соглаева. Зато по 40% в обеих компаниях отошло Ксении Собчак.
Кандидатура была выбрана недаром – теледива свою роль отработала в считанные дни. О крабовой войне, в которой злые москвичи ущемляют рыбаков из провинции, тут же узнала вся страна. Кроме того, телеведущая подключила к вопросу свою мать, сенатора Людмилу Нарусову, которая добилась отмены наложенного на «Монерон» и КУК ареста. Одновременно Нарусова обратилась к главе Минсельхоза, после чего компания «Монерон» оказалась в списке системообразующих предприятий России.
Оставалось только зарегистрировать права новых собственников. Однако Южносахалинский городской суд неожиданно наложил арест на сделку Ксении Собчак по покупке контроля в двух компаниях. Нарусова вновь встала на защиту «интересов национального бизнеса», написав письмо председателю Верховного суда России Вячеславу Лебедеву, в котором обвинила суд первой инстанции в превышении полномочий. Тем не менее ей, видимо, дали понять, что не стоит пытаться перебить обух плетью. Звёздная телеведущая осталась без доли в крабовом бизнесе, а Дмитрий Пашов оказался в наручниках.
За что именно задержан Дмитрий Пашов, пока не уточняется. Однако предполагается, что обвинения в его адрес будут те же, что и в отношении Олега Кана: соучастие в контрабанде и убийстве бизнесмена Пхиденко.
Пхиденко в советские времена приехал на Сахалин из Читы и дослужился до капитана. В 90-е купил несколько судов и занялся промыслом рыбы и краба. В 2010 году некие инвесторы из Москвы предложили ему возглавить крупную рыбопромышленную компанию. Пригласили для переговоров во Владивосток. Но это, видимо, была ловушка. По дороге на встречу, в такси, Валерий Пхиденко был застрелен киллером. Олег Кан сразу попал в число подозреваемых, однако избежал преследования.
В тюрьму за убийство Пхиденко на семь лет отправился некий Дмитрий Поляков, которого следователи называют пособником совершения преступления.
