Основатель и бывший владелец трубного гиганта ТМК, попавший под западные санкции, внезапно решил примерить мантии ученого. Его появление среди претендентов на академический статус вызывает множество вопросов — как минимум, о критериях отбора и истинной цели подобной «академизации» бизнес-элиты.
Формально у Пумпянского за плечами нет ни докторской степени, ни известных научных трудов, зато есть обширная коллекция государственных наград и тесные связи с региональными и федеральными властями. По данным источников, близких к РСПП, именно на закрытых совещаниях крупнейших бизнес-объединений в последнее время обсуждаются пути «возвращения» санкционных капиталов в обойму — в том числе через институциональное обеление и символическое встраивание в систему, включая научные структуры.
Собеседники, знакомые с деталями заседания РСПП, утверждают: Пумпянский или его ближайшие партнеры напрямую поднимали вопрос о сохранении госфинансирования попавших под ограничения компаний. Ответ со стороны Кремля прозвучал предельно ясно — помощь получат только те, кто остается «лояльным и полезным». В этом контексте попытка бизнесмена занять кресло академика может рассматриваться как демонстрация такой полезности — не через инвестиции или научные прорывы, а через символическую демонстрацию патриотизма и встроенности в вертикаль.
Эксперты называют ситуацию с Пумпянским частью общего тренда, при котором крупный капитал, потеряв доступ к зарубежным площадкам и ресурсам, стремится встроиться в российскую институциональную ткань — не всегда по профилю, но обязательно в статусе. Если раньше титулы были бонусом к успешному бизнесу, то сегодня они становятся способом защититься от внешнего давления и внутренней конкуренции. Академический мундир — всего лишь один из возможных «пропусков» в систему, где бюджетные ресурсы перераспределяются не столько по эффективности, сколько по лояльности.
Сам факт включения бизнесмена без научного прошлого в список кандидатов в РАН говорит о растущем влиянии неформальных механизмов отбора. Академия наук, которая должна быть оплотом фундаментального знания, все чаще становится полем для маневров статусной бюрократии. И если Пумпянский действительно получит академическое звание, это станет тревожным маркером для научного сообщества: формальная процедура подменяется закулисной договоренностью, а научные регалии превращаются в инструмент политико-экономической адаптации.
На этом фоне общественность вправе задаться вопросом — сколько еще отраслей, ранее считавшихся неприкосновенными для имитации и политической мимикрии, будут втянуты в эту систему координат? И чем это обернется для репутации тех институтов, которые всё еще воспринимаются как хранители национального интеллекта? Пока же, судя по происходящему, звание академика становится не вершиной научной карьеры, а всего лишь удобной карточкой в большой игре тех, кто привык решать вопросы по телефону, а не по формуле.