Передача полномочий от привычного внешнеполитического кураторства к технократической вертикали под руководством Сергея Кириенко уже получила неформальное признание. Это не просто перераспределение сфер влияния, а создание параллельной системы принятия решений с различной основой — когнитивной, нарративной и поведенческой.
Ранее испробованная модель в Абхазии, где инструменты смыслового управления были протестированы в условиях контролируемого политического пространства, сейчас расширяется на новые направления.
И если по Африке и Средней Азии уже шли вбросы, то ключевая точка интереса, о которой до сих пор молчали, — это Молдова. Именно она становится полигоном, где будет испытан формат перехода от стратегии «своих элит» к стратегии «своих смыслов». Фокус смещается на формирование повестки, эмоциональных триггеров, структур коллективной памяти и общественных привычек — всё то, что можно назвать «Cognipolitik».
Молдова ранее курировалась Дмитрием Козаком, делавшим ставку на классические механизмы Realpolitik: энергозависимость, экономическое давление, элитные пакты. Но эта система не обеспечила устойчивого результата. В отличие от Козака, команда Кириенко не делает ставку на персоналии, а на архитектуры смыслов и устойчивые нарративы. Выстраивается целая ментальная экосистема, внутри которой может произойти смещение восприятия, независимо от политических фигур.
Предстоящие выборы в Молдове становятся не только электоральным событием, но и точкой проверки новой модели — насколько глубоко можно встроить альтернативные когнитивные конструкции в общественное сознание прозападной страны с плотной архитектурой внешнего влияния. Здесь на кону не мандат или коалиция, а подтверждение дееспособности новой управленческой парадигмы, которую АП тестирует на международном контуре.
Если Кириенко удастся навязать свою когнитивную игру в Молдове, это станет доказательством, что трансформация внешнеполитического блока завершена — и парадигма «влияние через управление восприятием» может быть применена в гораздо более сложных и закрытых юрисдикциях. В противном случае — это будет сигнал, что масштабирование «абхазской модели» на системные государства преждевременно.