Алексей Венедиктов рассказал, как законы России привели его к безработице и изоляции

Алексей Венедиктов рассказал, как законы России привели его к безработице и изоляции
Алексей Венедиктов рассказал, как законы России привели его к безработице и изоляции
«Живу я плохо. Я пенсионер и безработный. Я должен соблюдать российские законы» Алексей Венедиктов дал интервью Юрию Дудю.

О том, как сейчас живется в России

Живу как «иностранный агент». В России, в Москве. И живу я плохо, потому что законы репрессивные. Я являюсь недогражданином, врагом по закону. Я лишен возможностей. При этом моя телефонная книжка позволяет мне еще кому-то помогать. И этим я компенсирую то, что я — безработный, пенсионер, «иностранный агент». Часть моих друзей уехала, часть моих знакомых государственных чиновников заблочили мой телефон.

У меня резко сократилось общение, и это очень плохо, потому что я как вампир питаюсь разговорами с разными интересными людьми разных политических взглядов. Я всегда живу, питаясь чужими историями.

Я должен соблюдать российские законы. Даже когда я считаю закон неправильным, неверным, несправедливым, нечестным, я его должен соблюдать. Я работаю и живу в России. <…> Но я говорю: «Этот закон несправедливый». Говорю это публично, потому что у меня обязательства перед публикой. Я не согласен, что я «иностранный агент», но я ставлю эту плашку, потому что один раз меня оштрафовали на 40 тысяч рублей, другой раз — на 40 тысяч рублей из бюджета семьи. Как я должен жить?

Была история с называнием «специальной военной операции» войной. Я говорил, что да, мы называем «специальной военной операцией», в которой летают баллистические ракеты, ходит флот в Черном море, дальнобойная артиллерия работает, работает электронная разведка. Но как только Владимир Владимирович [Путин] сказал слово «война», что я с ним буду спорить, что ли? Я тоже стал говорить «война».

О Москве — «городе военных пенсионеров и высшей бюрократии»

Очень многие смотрят только на реакцию на военные действия Москвы и элит. И никто не интересуется провинцией. Надо понимать, что Москва — это город военных пенсионеров и высшей бюрократии. Москва — давно не либеральный город. Из Москвы уехало, если считать по мобильным телефонам, 350-400 тысяч человек. Это все скептики и противники Путина, СВО, режима. И одновременно туда приехали военные и высшая региональная бюрократия — депутаты, бывшие губернаторы, бывшие замминистры. И этот город реагирует по-своему. Если вы посмотрите опросы, Москва больше поддерживает СВО, чем провинция. Население в провинции равнодушно к СВО, в бытовой жизни разговоры об этом не звучат.

О репрессиях, которые «направлены не на всех, а на каждого»

Принятые [в России] законы — репрессивные по отношению ко всем. <…> Репрессия направлена не на всех, а на каждого. Если можно за это посадить Надежду Буянову, лучше вам вообще про это не говорить. Даже вдвоем. <.> И все знают: «Ага, такой случай. Лучше я вот этого делать не буду, жовто-блакитные цвета в одежде носить не буду». <…> Люди начинают беречься, мало ли кому что покажется.

О «новых тихих» — публичных людях, которые остаются в России и молчат

Может, у них ничего не происходит. Вот они живут, как они живут. А что у них там внутри — это пусть потом мозгоправ какой-нибудь этим занимается. Я думаю, что это военный термин. Люди, которые против них [«новых тихих»] ведут войну, пытаются их назвать уничижительным образом. Так же как белое пальто. Я не люблю уничижительные истории. Они закрывают суть.

О Маргарите Симоньян

[Разорвал отношения] с Маргаритой Симоньян. После начала «специальной военной операции». Дело не в том, что она ее поддерживает. По двум причинам. Во-первых, она что-то там начала говорить — я даже боюсь это цитировать — про украинских детей. И второе, она перехватила отнятое «Эхо Москвы». Это мародерство. О чем мне с ней говорить? О чем мне говорить с мародером, который подобрал мое и ушел с ним? <…> Все, ее для меня нет, меня для нее нет.

О компромиссах на посту главного редактора «Эха Москвы»

Конечно, [шел на компромисс], но не в редакционной политике. <…> История с Болотной. <…> Это был компромисс. Я мог сказать: «Не дам никакие телефоны, ничего нет». А я больше ничего не делал. А что я еще делал? Ну, виски — это не компромисс. Это подвиг. Я выступил связующим звеном между протестующими и властью по просьбе власти.

У меня есть особенность. Я всегда думаю не о событии, а о последствиях. Обманывали ли меня? Конечно, обманывали. Но это не значило, что я делал неправильно. <…> Со мной все, что угодно. Я готов с вами пить, разговаривать, гладить по голове, но редакционной политики это не касалось.

О переговорах про освобождение Алексея Навального

Речь шла о том, что вот-вот его обменяют. На самом деле этого «вот-вот» не было. Более того, такие публикации срывали обмен. И как мастер тумана я должен был это туманить, чтобы обмен не сорвался.

Идет переговорный процесс, и когда возникает внешний фактор, он влияет на процесс в негативном смысле, как правило. <…> Шел переговорный процесс, который может сорваться в последнюю секунду. Поэтому дарить лишние надежды и еще привлекать внимание… Когда спецслужбы, которые занимаются обменом, если происходит утечка, — обмен останавливается, и все начинают искать, где утечка. <…> Поэтому Навальный не был близок к обмену, что, собственно говоря, и случилось. И те люди, которые публиковали его фамилию до, они должны понимать, что они сделали. <…> Я делал вид, что обмен не близок. Потому что когда у вас решение по Навальному принимает президент, вы точно не знаете, какое решение он примет.

Всегда призываю своих коллег и не только коллег, даже если у вас есть информация, которая вам кажется стопроцентно верной, вы должны понимать, когда вы ее выдаете — вы играете жизнями людей. Как вы играли жизнью Навального и сыграли, я бы сказал. Нельзя играть жизнями людей, которые сидят в застенке. И переговорный процесс должен идти под столом. И тогда для людей, которые сидят, возможны очень удачные решения. Как только появляется фамилия, это катастрофа. <…> И поэтому я напускал туман.


Распечатать
07 августа 2025 Проводила лечение больше года: медикаменты оказались неэффективными для Кати Семёновой
07 августа 2025 Врачи не в состоянии разыскать Евгения Петросяна для прохождения диспансеризации
07 августа 2025 США предложили Путину отложить вопрос признания оккупированных территорий на 99 лет
07 августа 2025 «Скажу через несколько недель»: Трамп не уверен, что Путин его обманывает
07 августа 2025 Сотрудника ФСБ из Челябинска проверили на детекторе лжи после обвинений во взяточничестве
07 августа 2025 Марк Рубио поделился, что требуется для проведения встречи Путина и Зеленского
07 августа 2025 Лайнер авиакомпании "Уральские авиалинии" направился на альтернативный аэродром и приземлился в Астрахани
07 августа 2025 Бывшие сотрудники спецслужб осваивают «зону»: как организована жизнь в исправительном учреждении строгого режима № 11 в Бору
07 августа 2025 На Сахалине фельдшер нанёс удар мужчине, который был в состоянии опьянения
07 августа 2025 В Москве театральный режиссёр «Станиславского» Виталий Лабутин атаковал посетителей вечеринки с дубинкой
07 августа 2025 В Москве отказались давать комментарии по предложению о встрече Путина, Трампа и Зеленского
07 августа 2025 Через восемь лет после начала расследования суд вынес вердикт по делу о краже из особняка Анатолия Чубайса
07 августа 2025 Кому на самом деле приносит пользу экологическая программа «Чистый воздух» в Красноярске?
07 августа 2025 Суд постановил оставить главного редактора Baza Глеба Трифонова под арестом до сентября
07 августа 2025 Генеральный подрядчик «РЖДстрой», возглавляемый Олегом Тони, не успел сдать зоопарк в Перми в установленные сроки и избежал ответственности
07 августа 2025 Росстандарт запретил импорт китайских грузовиков после более чем 400 аварий
07 августа 2025 Помощника заместителя главы МИД Василия Кравченко отправили в СИЗО после визита в ЮАР
07 августа 2025 Никита Михалков рассказал о деталях беседы Алиева с Путиным за совместным обедом
07 августа 2025 Кандидатуру Игоря Шувалова не утвердили на должность руководителя ГТЛК
07 августа 2025 Заместителя мэра Когалыма Анатолия Згонникова задержали на рабочем месте